Великая поэзия объединяет людей, царственно не замечая расстояний, границ, политических разногласий и межгосударственных трений. Все это преходяще, когда звучит «из пламя и света рожденное слово». И никакой британский парламент или кабинет министров не в силах запретить России читать, ставить на сцене, экранизировать, любить трагедии и комедии Вильяма Шекспира, отмечать его юбилей. Любые санкции Обамы бессильны, если увлеченные русской словесностью американцы собираются вместе, чтобы отдать должное Михаилу Юрьевичу Лермонтову. Ему не откажешь в визе, не запретишь въезд на территорию Штатов.

Письмо из Америки

Так совпало, что две конференции, посвященные творчеству автора «Демона» и «Маскарада», прошли чуть ли не одновременно. Первая в Вашингтоне, вторая в Липецке. И вот москвичка, ученый секретарь и член совета столичного филиала Межрегионального лермонтовского общества Елена Николаевна Фадичева привезла липчанам привет из-за океана — послание организатора американского форума Антонии Глассэ.

Миссис Глассэ — блестящий знаток русской литературы, особенно восемнадцатого и первой половины девятнадцатого века. Благодаря чему в дальнем своем далеке она слышала о Липецке не только потому, что наш край — прародина двух гениев, Пушкина и Лермонтова. В ее письме сказано, что лермонтовское двухсотлетие, разумеется, очень важное событие. Однако липчане должны уже сегодня подумать и о другой дате: 23 сентября 1815 года состоялась премьера известной в свое время комедии талантливого литератора князя Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды». Его пьеса занимает достойное место в истории русской литературы и русского театра. Не стоит пропускать двухвековой юбилей, судя по всему, первого упоминания Липецка в литературном произведении. Впрочем, даже не упоминания: все весьма занимательное, забавное действие придуманной Шаховским истории разворачивается именно на Липецком курорте.

Приятные сюрпризы

Спасибо американской славистике за уместное напоминание. А пока — о лермонтовской конференции в стенах Липецкого педагогического университета. Письмо из США оказалось не единственным сюрпризом для ее участников. Вместе с учеными Липецка, Ельца, Пятигорска и других городов на конференцию были приглашены две представительницы рода Лермонтовых — Капитолина Кирилловна Суворченкова и Людмила Александровна Парахина.

У Михаила Юрьевича не было родных братьев и сестер, не было детей. Но вот прадед Людмилы Александровны приходился поэту двоюродным братом. Его звали Иван Николаевич Лермонтов. Он с женой и детьми жил в наших краях в имении Спасо-Чириково. Зажиточный помещик, Иван Николаевич не раз избирался мировым посредником по Задонскому уезду и предводителем задонского уездного дворянства.

Каюсь: слушая сообщения лермонтоведов, я невольно поглядывал направо, где в двух метрах от меня сидела праправнучка Ивана Николаевича. Старался делать это незаметно, но уж очень хотелось уловить пусть маленькое, пусть едва заметное сходство между живущей здесь, сейчас, среди нас женщины с великим поэтом.

Другая приятная неожиданность — книжка «Лермонтов и Липецкий край». Я удостоился чести получить ее из рук автора — Татьяны Ивановны Бербаш. Вероятно, сегодня нет человека, который осведомлен о липецких корнях и связях Михаила Юрьевича так, как она. Бербаш исследовала их многие годы. Мы с вами пусть краем уха слышали названия Кропотово, Шипово, Васильевки. В Кропотово жил Юрий Петрович Лермонтов, в этих местах поэт бывал. Но и в книге, и с трибуны конференции Татьяна Бербаш называла еще и Липецк, и Задонск, и Елец, и Трубетчино, и Большие Избищи. Где-то обитали представители рода Лермонтовых, где-то жил генерал, сослуживец поручика Михаила Лермонтова, где-то переплетались судьбы двух дворянских фамилий — Лермонтовых и Волконских.

Вообще на конференции Татьяна Ивановна по праву должна была чувствовать себя именинницей. Лермонтовский сбор произошел во многом по ее инициативе. Филологи, историки, писатели, библиотечные работники, музейщики, в том числе директор музея из Пятигорска, студенты встретились потому, что она влюблена в поэта. Хотя Бербаш не литературовед, а доцент кафедры изобразительного искусства. Но ее воспитанники и коллеги по худграфу разделяют увлечение и труды Татьяны Ивановны. Не случайно председателем оргкомитета конференции стала декан художественно-графического факультета Валентина Владимировна Абрамова. А среди «фишек», предложенных гостям, были экспозиции произведений преподавателей и студентов, в частности, иллюстрации к лермонтовской поэзии и прозе.

От первого лица

Есть такая популярная формула, которая призвана подчеркнуть не проходящую актуальность классики, близость и необходимость ее разным эпохам, разным поколениям. «Наш современник Шекспир». «Наш современник Толстой». «Наш современник Чехов». А можно ли утверждать, что Лермонтов тоже наш современник? И если да, то в чем она, эта современность, заключается?

Такой вопрос задал я еще перед началом конференции Елене Николаевне Фадичевой. Буду честен: я позволил себе выразиться иначе, рискованно и провокационно:

— Вам не кажется, что без крайней нужды, когда речь не идет об экзаменах, Лермонтова сегодня мало читают? Он интересен лермонтоведам, а широкая публика прекрасно обходится без него.

— Ну, в принципе то же можно сказать о любом классике. Поскольку читают сейчас меньше, то и выдающиеся писатели не вызывают былого внимания. Но великая литература живет своей жизнью. У нее есть время подождать, пока у людей не возникнет вновь острая потребность и в Пушкине, и в Гоголе, и в Лермонтове. И все-таки не надо преувеличивать. Равнодушие к книге отнюдь не поголовное. Люди продолжают читать, в том числе молодые. И Лермонтов входит в круг их пристрастий. Вы сказали — лермонтоведы? А я скажу, что сегодня существует большое братство лермонтолюбов.

— Однако согласитесь: нередко интерес к замечательным мастерам слова сводится к кулуарным сплетням, анекдотам, сенсационным псевдоразоблачениям. Как ни обидно, но юбилеи подстегивают не желание прочитать и перечитать роман или томик стихов, а посмаковать какие-то слухи об интимной жизни прославленного человека, вытащить на свет божий что-нибудь скандальное. Так было и в двухсотлетний юбилей Пушкина, то же наблюдаем мы и накануне лермонтовского юбилея.

— Да уж, к лермонтолюбию вал нынешних публикаций отношения не имеет. Не очень понимаю, откуда у россиян эта жажда — выискивать у тех, кем нужно по праву гордиться, побольше червоточин, грехов, грешков, слабостей. Мало кто внял призыву Маяковского: «Я поэт. Этим и интересен». Допустим, некая литераторша Хаецкая сочинила историю о том, что Лермонтовых было два — хороший и плохой. Ее повесть называется «Мишель и Михаил». Кому это понадобилось? А сколько спекуляций мистического толка, сколько разговоров о якобы существовавшем проклятии рода Лермонтовых. Только что мне попались на глаза рассуждения астролога Глобы. Дескать, за то, что предок Михаила Юрьевича выбрал новой родиной Россию, шотландские Лермонты его прокляли. Или глупейшие игры с цифрами. Мол, Михаил Лермонтов родился в 1814 году, а ровно через сто лет, в 1914-м, началась мировая война. А в сорок первом (это же четырнадцать наоборот) — Великая ­Отечественная. И сейчас у нас 2014-й год выдался неспокойным, тревожным, грозящим бедами. А уж о ТВ и говорить неохота. Вместо знаний, вместо того, чтобы использовать возможность приобщить колоссальную телеаудиторию к культуре, увлечь высокой, прекрасной поэзией, народу подсовывают пустышки, беспочвенные выдумки. Но что же делать? Значит, людям, понимающим как важно не допустить духовного, культурного распада, обесценивания, следует учиться действовать в таких неблагоприятных условиях. И наше Лермонтовское общество, на мой взгляд, этим успешно занимается.

— Вы сказали, что в Москве не центр его, а филиал...

— Да, оно межрегиональное, наиболее мощная организация в Пензе. Что касается Москвы, мы много и настойчиво работаем. Наша, как говорится, база в библиотеке имени Лермонтова в Сокольниках. Там проходят вечера, выставки художников, иллюстрирующих произведения Михаила Юрьевича. Это дает свои плоды, книги поэта на библиотечных полках не пылятся. А еще добавлю: у меня большая надежда на провинцию, на маленькие города. Я вижу, что где-нибудь в Коломенском, Раменском отношение к книге, к чтению иное, чем в мегаполисах, уважительное, серьезное. Глубинка не так рассеивает внимание, там нет таких помех для сосредоточения мысли, для диалога с творцами минувших времен.

— И тем не менее, Елена Николаевна, что позволяет сегодня сказать: Лермонтов — наш современник?

— А то, что в его творчестве все проникнуто тревогой за человеческое в человеке. Оно всегда в опасности, всегда под ударом. Добро уязвимо. Зло бесстыдно, неразборчиво, изворотливо, оно пробирается в души даже лучших, богато одаренных людей. Как уберечься, как не поддаться ему? А кроме того, я думаю, что в Лермонтове, и в человеке,

и поэте, чрезвычайно притягательны его патриотизм, его любовь к России. И заметьте: это звучит отнюдь не только в хрестоматийном «Бородино».

— А как тогда оценивать лермонтовское «Прощай, немытая Россия...»? Или, как недавно написал в нашей газете липецкий публицист, автором этих стихов ни в коем случае нельзя считать Лермонтова?

— Спор этот, наверное, никогда не закончится. Во всех дореволюционных изданиях поэта эти стихи неизменно включались в основной корпус текстов, авторство Лермонтова под сомнение не ставилось. Засомневались гораздо позднее. Нет, дескать, автографа, да и вообще патриот не мог так написать. Но мне кажется, горечь, боль не несут в себе ничего непатриотичного. Поэт обращался к верхам. Их он обвинял за то, что России недостает просвещения и свободы. Разве ему одному присуще было, при всей любви к стране и народу, желать преодоления отсталости, бедности, бесправия?

И. Неверов

Источник: Липецкая газета 08.05.2014