– Ваш новый фильм называется «Лермонтовы. Отец и сын: разделенные любовью». Почему выбрана такая необычная тема?
– За годы после гибели поэта были переработаны – сказано, показано, написано – огромные объемы информации. Это не удивительно: Лермонтов занимает особое место и в российской культуре, и в сердцах любителей русской литературы. Поэзия и проза его как будто адресованы лично каждому читателю: так искренне его творчество, сокровенно, обжигающе эмоционально. Можно было, конечно, еще раз пересказать биографию Михаила Юрьевича. Но зачем? Когда столько уже сказано, трудно сделать открытия. А интересна прежде всего новая информация. И, как это ни удивительно, она есть, стоит только свернуть с «проторенной тропинки» простого жизнеописания.
Каждый раз, бывая в Тарханах, я заново переживаю трагедию его семьи. Ситуацию, когда отец поэта после смерти любимой жены (мать Лермонтова умерла, когда мальчику было всего два года) был вынужден оставить сына его бабушке, Елизавете Алексеевне Арсеньевой. В противном случае та, богатая помещица, лишила бы Михаила Юрьевича наследства – своего состояния.
Отец Лермонтова принадлежал к старинному и когда-то знатному, но к тому времени обедневшему дворянскому роду. Кроме своей любви, сердца, души, ума, культуры и прочих духовных ценностей, дать сыну ему было нечего. А мальчику нужно было обеспечить достойный уровень жизни, образование, воспитание… Отец понимал это и уступил требованиям Арсеньевой.
Лермонтов иногда встречался с отцом, но вырос без него. Для обоих это стало трагедией. Финал известен: Михаил Лермонтов в неполные 27 лет погиб на дуэли. За десять лет до его гибели умер Юрий Петрович. Елизавета Алексеевна пережила любимого внука на четыре года. Ее состояние ушло в род Столыпиных.
Идея сделать об этом фильм вызревала у меня давно. Ситуация-то, хотя и связана с русским гением XIX века, очень современная и поучительная Главная сложность в том, что от этой глубоко личной истории по определению не могло остаться документов. Родственники и друзья – люди благородные – деликатно молчали. Дворня видела события «через замочную скважину», интерпретировала вольно и в соответствии со своим культурным уровнем. Но додумывать, «доигрывать» с помощью реконструкций нам было нельзя – желтизна в подаче документального материала мне отвратительна.
– Какими в итоге вы пользовались источниками?
– Долгие годы главным источником для лермонтоведов было жизнеописание, созданное Павлом Висковатовым на основе собранных им воспоминаний. Но книгой Висковатого пользоваться не хотелось, потому что там зафиксирован «взгляд из людской». Многому в его рассказе я поверить просто не могу. Например, что Юрий Петрович мог ударить Машу. Или изменять ей в доме Арсеньевой. Люди той культуры, того воспитания никогда бы себе подобного не позволили.
Документальное кино формирует рассказ на основе документов и фактов. Именно достоверными фактами я и старалась пользоваться. Например, можно сколько угодно говорить о том, как была обижена на своего мужа Елизавета Арсеньева. Или что отец поэта был дерзок, груб, неуважителен к теще. Но сына Марьи Михайловны и Юрия Петровича назвали, по настоянию бабушки, в честь ее мужа. Хотя традиционно, из поколения в поколение в семье Лермонтовых, как во всех дворянских семьях, первого или единственного сына называли в честь деда по линии отца. Этот факт красноречиво говорит сам за себя.
«Сюжетоформирующим» источником при создании фильмов для меня всегда являются голоса героев. Даже если человека уже давным-давно нет на свете, от него остаются письма, дневники, воспоминания. В данном случае это были прежде всего произведения Лермонтова, его записи в дневнике – небольшое, но яркое эпистолярное наследие.
Сохранилось два важнейших для нас документа – завещание Елизаветы Алексеевны Арсеньевой и духовное завещание Юрия Петровича Лермонтова. Их прочли в фильме за кадром два замечательных актера – Галина Репная и Владимир Антоник. Существенно то, что они оба «в теме»: Галина Евгеньевна блестяще играет Елизавету Арсеньеву в спектакле Пензенского драматического театра «Путь левой руки», Владимир Владимирович озвучил фильм «Лермонтов», созданный к 200-летию поэта на Первом канале. Важным источником информации для меня стали размышления наших современниц, которые снимались в фильме. Не просто литературоведов, лермонтоведов. Но людей, которые посвятили Михаилу Юрьевичу Лермонтову жизнь. Почти буквально прожили ее рядом с ним – в Тарханах. Дышали этим воздухом. Они не только много знают, свои огромные познания они пропустили через сердце. Поэтому имеют собственное, очень личное мнение обо всем, что касается героев фильма. Для меня они – не меньшие герои фильма, чем семья Лермонтова. Это директор музея-заповедника Тарханы Тамара Мельникова, ее заместитель Надежда Потапова, историк культуры, когда-то работавшая в Тарханах, Лариса Рассказова, уже упомянутая Татьяна Кольян. Я задавала им всего один, заведомо провокационный вопрос: с кем вы в этом трагическом жизненном треугольнике? На чьей стороне? Понятно, что вопрос упрощает драматизм истории, в которой все по-своему правы. И все же, у каждой из моих собеседниц был свой ответ на этот, казалось бы, риторический вопрос.
– Тема, которую вы затронули, очень редкая, многие моменты публике неизвестны. Что нового для себя открыли?
– Несмотря на то, что историю жизни Лермонтова изучают без малого два столетия, я с удивлением узнала, что в ней осталось еще очень много тайн. Например, до сих пор неизвестно, где и когда обвенчались его родители. Неизвестно, присутствовал ли Михаил Лермонтов на похоронах отца.
Для меня стало откровением, что вроде как неоспоримый факт – дед Лермонтова покончил жизнь самоубийством (как писал Павел Висковатов и потом повторяли многие другие) – лермонтоведы сегодня ставят под сомнение. Скорее всего, дед Михаила Юрьевича умер от сердечного приступа. Ситуация в семье была такова, что Елизавета Алексеевна приняла внезапную смерть мужа за самоубийство и в сердцах, забрав дочь (в ту пору ей было 14 лет), уехала к своим родным в Пензу.
Мужа похоронили без нее. Но яда в доме не обнаружили. И, вернувшись, она узнала от врача, что Михаил Васильевич умер своей смертью. Поэтому и похоронили его не как самоубийцу – за кладбищенской оградой, а на кладбище, рядом с церковью.
Известно, что родители Лермонтова оставили любопытный документ их взаимоотношений – так называемый «кропотовский дневник». Это девять листков в красной сафьяновой обложке, которые сегодня хранятся в ИРЛИ. Среди прочего там сохранилась акварель с изображением ручья и двух берез на разных его берегах. «Склонности объединяют нас, судьба разъединяет», – подписала акварель Маша. «Ручей два древа разделяет, но ветви их сплетясь растут», – дописал Юрий Петрович. Я была уверена, что слова эти написали влюбленные в период их первых встреч. Но, оказывается, записи датированы 1815 и 1816 годами, то есть были сделаны уже после рождения сына. А значит, есть документ, который зафиксировал душевное волнение Марии Михайловны и спокойную уверенность в их счастливом будущем Юрия Петровича.
Не знала я о страшном финале убийцы Лермонтова, Николая Мартынова. Он пережил Лермонтова на 34 года. Умер в 60 лет. По воспоминаниям современников, просил похоронить себя в родовом имении Знаменском, но не в фамильном склепе, а рядом, и не ставить на могиле никакого надгробия, чтоб память о нем исчезла. Родные не исполнили этого желания.
В 1924 году в Знаменское переехала Алексеевская школьная колония бывших беспризорников. И на одном из уроков литературы учительница рассказала детям о жизни и творчестве Лермонтова и его дуэли с Мартыновым, и о том, что последний похоронен в склепе рядом с усадьбой.
Узнав, что в склепе похоронен тот самый Мартынов, который убил на дуэли поэта Лермонтова, колонисты ночью выкинули оттуда его скелет и, по одним сведениям, повесили на дерево, по другим – утопили в пруду. Так возмездие настигло Мартынова даже после его смерти.
– Съемки вашего фильма, кроме Тархан, прошли в Липецкой области. Вроде бы недалеко, но как-то этот край не входит в круг наших интересов…
– К сожалению, вы правы. Я, например, с юности мечтала побывать в этих краях, таких важных для понимания творчества Лермонтова – а приехала впервые! Хотя в Липецке живут мои родственники.
Я говорю об имении Лермонтовых Кропотово в Тульской губернии, купленном дедом поэта в 1791 году (ныне это Становлянский район Липецкой области). Урочище Шипово, где первоначально похоронили отца поэта. И, наконец, село Васильевское (ныне Краснинский район Липецкой области) – усадьба Арсеньевых, где познакомились, полюбили друг друга и, вероятно, были обручены будущие родители поэта. Может быть, отсутствие «деятельного» интереса оправдывает то, что там нет музейных центров. Туда даже не проложен асфальт – только грунтовая дорога, а значит, доехать до этих удивительных мест можно лишь в сухое время года, когда дороги не размыты дождями.
Сначала надо было решить проблему – как вообще найти лермонтовские локации? Ведь это нежилые места, которых сегодня уже практически нет на карте России! Но я знала, что недалеко от Кропотово, в деревне Лукьяновка, есть школьный музей, посвященный Михаилу Юрьевичу Лермонтову. Нашла телефон директора школы Елены Михайловны Понамаревой, связалась с ней. Мы договорились о встрече. Нам показали этот удивительный музей, который существует уже 35 лет. А потом в сопровождении замечательной женщины – библиотекаря Александры Петровны Архиповой, мы отправились по лермонтовским местам. Александра Петровна показала нам дорогу до урочища Шипово, где сохранились остатки церкви Успения Пресвятой Богородицы. Там находился фамильный склеп рода Лермонтовых, где в 1831 году похоронили Юрия Петровича Лермонтова (в 1974 году его прах перенесли в Тарханы). На месте его захоронения установлен памятный знак. Рядом с церковью находится действующее кладбище. Как там хоронят в бездорожье, как добираются родные до могил?! Не знаю. До боли жаль эту прекрасную церковь, расположенную среди бескрайних полей! Но, похоже, у нее нет шансов выжить. Ведь рядом нет людей, а значит – нет прихода.
Недалеко от Шипово находилось поместье Лермонтовых Кропотово. Там установлен памятный знак. Сохранились остатки ямы-холодника, в которых летом держали продукты. На месте тополя, где Миша Лермонтов вырезал свои инициалы: «М.Ю.Л.», сегодня шумят сразу несколько тополей, выросших, как утверждают местные жители, от легендарного «лермонтовского» ствола.
Сохранилась старинная темная аллея, которая выводит к реке. Направо вдоль реки аллею прерывает дорога в сторону Васильевского – по ней когда-то скакал верхом Юрий Петрович в усадьбу Арсеньевых. Сложнее всего было найти само село Васильевское, куда мы добирались самостоятельно. Навигатор показал путь, по которому было почти невозможно проехать. Огромная лощина, очень глубокая колея, по обеим сторонам от дороги – поля. Там даже не было возможности развернуться. Но мы все же достигли цели! На месте села сейчас – улица из нескольких домов, в основном дачи. Нам показали те места, где когда-то были дом и другие постройки, сад, церковь. Рассказали, что проклятьем этих мест стали черные археологи. Поведали несколько страшных историй о том, какими трагедиями для «гробокопателей» заканчивались попытки разорить захоронения Арсеньевых.
Картину мы увидели грустную и прекрасную. Большая поляна над нешироким прудом густо заросла травой и кустарником. Под этими зарослями невозможно было найти остатки фундамента барского дома. Дом когда-то окружал сад. И сейчас на опушке леса растут деревья и кустарники. В самом центре поляны стояла одинокая яблоня, усыпанная большими красными яблоками. Это дерево, кажется, выросшее, семечко от семечка, еще от тех давних, арсеньевских яблонь, было особенно прекрасно и символично… Недалеко от поляны – руины домовой церкви Казанской иконы Божьей Матери. Рядом – высокий крест, поставленный уже в наше время. У его подножия – старинная могильная плита. Судя по надписи, под ней покоится двоюродный брат Марии Михайловны. Лишь это надгробие, честно говоря, и убедило нас окончательно, что мы у цели. Что здесь и впрямь жили когда-то Арсеньевы, бывали неоднократно поэт и его родные.
Выбирались мы из этих мест другой, хорошей дорогой, которой нет на картах. Как будто местные жители специально скрывают этот путь – вдруг кто-то снова захочет побеспокоить старинные могилы?..
– Во время окончательного монтажа много снятого материала не попадает в фильм. Что на этот раз осталось за кадром?
– На этот раз у нас не было необходимости снимать много лишнего материала. «С запасом» приходится снимать где-нибудь на другом краю земли – на всякий случай, потому что вернуться для досъемок не получится. И все же многое осталось за кадром. Но носит эта «закадровая» информация другой характер. Это не то, что «недопоказано», а скорее, то, что недосказано.
Например, за кадром остались стихи Лермонтова. 26 минут фильма не позволили их использовать в том объеме, какого они достойны. Фрагменты стихотворений цитируют наши рассказчицы – и только. Хотя лермонтовские строки дают очень много для понимания того, как поэт любил и ценил отца, как был привязан к нему. Мы надеемся, что наш фильм станет для зрителей стимулом для нового обращения к творчеству Лермонтова, они сами перечитают эти строки.
Во время подготовки сценария, не имея возможности найти прямые ответы на свои вопросы, я пыталась искать «между строк». В фильме они оказались «между кадров». Например, среди акварелей Лермонтова есть две березы, растущие на островке, который со всех сторон обнимает река. Эти березы Лермонтов-подросток написал вскоре после того, как увидел в Кропотово ту самую, родительскую акварель с березами, разделенными ручьем. Так образно в его сознании преломилось желание быть рядом с отцом. А может быть, просто чтоб все в их небольшой семье было хорошо. Но комментариев никаких мы не даем. Зрители сами должны понять, для чего в кадре появилась эта акварель. Так же, как и с рисунками, которые Лермонтов подарил отцу. Мы показываем их: на одном изображена мадонна с младенцем, на другом – малыш, который тянется к рукам матери. Общей болью и любовью для наших героев была одна женщина – дочь, жена, мать. Она незримо как будто была с ними.
Еще одним важным лейтмотивом художественного мира поэта был одинокий парус. Море Лермонтов впервые увидел в 1832 году, когда переехал в Санкт-Петербург. Но в раннем детстве он увидел символ моря – якорь. Точнее, сломанный якорь, который венчает надгробие на могиле его матери. Для нас очевидно, что темы эти для Лермонтова были взаимосвязаны. Но комментарий об этом мы тоже оставляем за кадром.
В конечном итоге, в тексте нет слов о том, что разлука отца и сына была напрасной жертвой – ведь состояние бабушки поэту не понадобилось. От первого до последнего кадра мы доверяем зрителям, рассчитываем на их соучастие и сочувствие.
– Результатом работы стал фильм. Каким он получился?
– Об этом судить зрителям. Могу сказать только, что фильм очень простой по форме. Нам хотелось, чтобы, узнав чуть больше о поэте и его отце, быть может, наши зрители глубже поняли творчество Лермонтова.
– Что осталось в душе после этой работы?
– Работать с такой темой – конечно, счастье. Особенно, если Лермонтов – любимый автор, многие произведения которого с юности знаешь наизусть. Но это и сложно, как делать фильм о родном человеке, когда между тобой и твоим героем нет дистанции.
Главное, что Михаил Юрьевич Лермонтов – великий писатель, отважный воин, тонкий и ранимый человек – стал мне еще ближе и дороже.
Светлана ФЕВРАЛЕВА, Пенза-Тарханы-Липецк | 18.03.2019 02:37:43
|
